ТЕТРАДЬ  "ИНЫЕ  СИЛЫ"

                  xxx

Мне  тайна  откроется.

Ну,  а  пока

Я  рад  этой  жизни  раскинуть  объятья,

Где  лёгкие  лодки  качает  река

И  женщины  носят  весенние  платья.

Где  с  нежною  болью  выходит  трава

Оттуда,

Куда  из  распахнутых  комнат,

С  немыслимой  тайны  сорвав  покрова,

Так  много  ушло  и  друзей  и  знакомых.

И  мне  будет  право  однажды  дано

В  назначенный  час  уклониться  от  жизни,

Открыть  эту  тайну,

Найти  это  дно.

И  всё  -  до  мельчайшей  подробности  -  вызнать.

                     ХХХ

В  окно  влетает  пенье  птичье,

По  стенам  блики  егозят.

А  у  тебя  такие  нынче, 

Такие  майские  глаза!

И  мы  смеёмся  в  это  утро,

Печенье  мятное  жуём,

И  так  прозрачен  дом,  как  будто

В  аквариуме  мы  живём.

И  всё  ж  от  окон  до  порога,

Мы  это  чувствуем  слегка,

Везде  присутствует  тревога

Необъяснимая  никак.

Вот  так  в  аквариуме  зыбком

Под  электрическим  лучом,

Резвясь,  посматривают  рыбки

На  притаившийся  сачок.

А  кто-то  с  замыслом  неясным

К  стеклу  склонился  и  затих.

И  слишком  долго  и  опасно

Зачем-то  изучает  их.

            ХХХ

В  рощах,  окончательно  раздетых,

Где  угомонился  листопад,

Созданы  из  воздуха  и  света,

Лёгкие  строения  стоят.

Никакая  это  не  загадка,

Прохожу  сквозь  них  и  там  и  тут.

Существа  разумного  порядка

В  этих  мирозданиях  живут. 

По  своей  природе  и  по  сути

Я  подобен  этим  существам.

Так  что  вы,  друзья  не  обессудьте,

Если  я  задерживаюсь там.

        НАВОДНЕНИЕ

В  реке  бугрятся  буруны.

Вода  тяжёлая  от  ила.

Река  бурлачит  валуны

И  страшно  мне:  какая  сила!

Деревья  валит.

И  стоймя

Ведёт  стволы  уже  без  веток.

Тут  хоть  марксист,

Хоть  просто  я -

Поверишь  в  силы  с  того  света.

Она  ревёт,  она  гудит

Всё  сокрушительней  и  злее.

Пока  не  поздно  -  уходи,

Беги  отсюда  поскорее!

Презрела  старые  пути

И  ну,  давай  в  гранит  вгрызаться!

И  страшно  рядом  оставаться,

И  нету  силы  отойти.

            ХХХ

Река  ночная  много  глубже.

Но  есть  в  ней  омут,  где  всегда

С  угрюмым  постоянством  кружит

Как  заведённая  вода.

Там  филин  ухает,  пугая.

И  уж,  конечно,  неспроста

Всё  гаснет  бакен,  затворяя

Её  русалочьи  места.

Там  слишком  медленные  волны

Шипят,  как  будто  бы  угли.

Я  избегал  всегда  невольно

Те  непонятные  углы.

И  думал,  если  я  не  струшу

И  в  полночь  к  омуту  приду,

Наверно,  там  оставлю  душу

И  никогда  уж  не  найду.

                       
       Маме  Любови  Андреевне  Вьюновой

И,  скорее,  уже  по  наитью

Обращаюсь  всё  чаще  к  душе.

Никаких  я  не  сделал  открытий,

И,  пожалуй,  не  сделать  уже.

Но  в  скитаньях  по  свету  я  вызнал,

Что  природа  от  глаза  таит:

Всё на свете  пронизано  жизнью,

Всё  на  свете  живёт  и  болит.

Только  как  объяснить  вам  достойно,

Что  он  значит  теперь  для  меня,

Жёлтый  свет  -  и  неяркий,  и  ровный

Навсегда  уходящего  дня.

Вечерами  озёра  вздыхают,

Состоящие  изо  льда.

Это  спит  и  зимой  отдыхает

Утомлённая  летом  вода.

На  окошке  багульник  в  стакане

Распускается,  чтобы  гореть.

Что  же  делать  мне  с  этою  тайной  -

Смерти  нет.

И  нельзя  умереть.

           ХХХ

Давно  уж  облетели  листья.

Ноябрь.  Предзимье.  Холода.

И  пальцы  чувствуют,  как  быстро

Твердеет  в  проруби  вода.

Уже  почти  что  неживая,

Переходя  в  иной  предел,

Она,  сама  себе  внимая,

Уходит  от  суетных  дел.

От  колебаний,  колыханий,

Лягушек,  бабочек,  стрекоз,

От  вёсел,  сбивчивых  признаний,

В  ночи  горящих  папирос.

От  рыбака  с  его  мормышкой,

Мальков,  снующих  взад-вперёд.

И  только  медленною  вспышкой

Одно  видение  живёт -

Неуловимо,

Еле-еле

Как  будто  очень  вдалеке:

Тень  фиолетовой  форели

На  зыбком  солнечном  песке...

Ноябрь  вмораживает  быстро

Прикосновением  руки

Её  волнения  и  мысли,

Её  кувшинки,  поплавки.

В  припай  запаянный  плашкоут

Плитою  мраморной  лежит.

И  лишь  живой  её  душою

Парок  над  лункою  дрожит.

     У костра

Пикник в лесу. Ну что за дело

Без шашлыка на угольках!

И вот уж кто-то неумело

Берёт заботу о дровах.

Добыть огонь - не тяпнуть стопку

Под золотистый шашлычок.

Сперва задумчиво и робко

Огонь покажет язычок.

Затем извивами скупыми,

Как бы входя в свои права,

Волнами жёлто-голубыми

Объемлет медленно дрова.

И   все  -  к  костру.

И  все  -  примолкли.

И,  вытянув  вперёд  ладонь,

Мужчины  пристально  и  долго

На  молодой  глядят  огонь.

Причины  тщательно  скрывая,

Мужчины  смотрят  с  давних  пор

В упор,  подолгу,  не  мигая

На женщин,

Воду

И  костёр.

Шашлык  готов.

Пикник  на  пике.

Здесь  есть,  как  водится,  всегда

И  самый  умный  и  великий,

И  пустозвон,  и  тамада.

Как  вдруг  какой-то  из  молчащих,

Ещё  не  зная,  дело  в  чём,

Тревожно  поглядит  на  чащу

Через  плечо.

И  в  жесте  этом  столько  скрыто

От  палицы  и  неолита,

И  столько  вызова  судьбе! -

Что  станет  вдруг  не  по  себе.

            ХХХ

Как  только  забрезжил  морозный  восток,

Погасла  звезда  на  востоке,

Так  лопнуло  озеро  наискосок

Со  стоном  глухим  и  высоким.

И  в  трещине  чёрной  плеснулась  вода.

Она  волновала.

Она  остывала.

Дымилась.

Пугала.

Она  иногда

Извилину  мозга  напоминала.

Завыли  собаки  в  соседнем  селе,

Проснулся  рабочий  участок,

Послышались  скрипы  морозных  дверей,

А  стон  всё  никак  не  кончался.

А  стон  поднимался  к  погасшей  звезде.

И  долго  та  нота  звучала

Над  тёмными  крышами,  всюду,  везде,

Как  мысль  без  конца  и  начала.

     МОГИЛЬНАЯ   ТРАВА

              Памяти  сестры  Татьяны

Застенчивое  чудо,

Застенчивей  нельзя! -

Трава  пришла  оттуда,

Куда  ушли  друзья.

Она  пришла  и  рада,

Она  всегда  права.

Железная  ограда,

Могильная  трава.

И,  долу  наклоняясь,

Сама  к  подошвам  льнёт.

Стою  и  не  решаюсь

Ступить  я  на  неё.

            ХХХ

Здесь  какая-то  новая  местность,

Я  такой  не  видал  никогда.

Как  же,  парень,  ты  только  сумел  нас

Завезти  чёр-те  знает  куда!

Вроде  ехали  в  гору  да  в  гору,

А  заехали  -  топь  да  трава.

Здесь,  похоже,  в  недавнюю  пору

Жили  умные  существа.

Эти  чёрные  камни  как  склепы,

Всюду  -  стрелы,  из  яшмы  ножи.

Наши  тени  у  склепов  нелепы,

Да  и  сами  мы  здесь  не  нужны.

Здесь  такие  живые  деревья.

А  вокруг  -  ни  души,  ни  огня...

Слушай,  парень,  давай  поскорее

Увози-ка  отсюда  меня!

             ХХХ

Весёлая  нынче  вода,

Смеётся  и  денно  и  нощно,

Полощет  она  невода

И  вербы  охотно  полощет.

Весёлость  её  холодна,

Над  нею  смеяться  не  смейте,

Она  до  холодного  дна

Прозрачной  пронизана  смертью.

И  всё-таки  ты  наклонись

Над  зыбким  своим  отраженьем -

Твоя  там  волнуется  жизнь

В  каком-то  другом  продолженье.

                 ХХХ

Как  и  вчера,  в  тайге  опять

Такая  жуть,  такая  вьюга!

Деревья  гнутся  и  скрипят

И  хлещут  ветками  друг  друга.

Тепло  у  печки!

На  стене

Дрожат  малиновые  блики.

Язык  намёков  и  теней -

И  мимолётный  и  великий.

Ты  сам  же  вкладываешь  в  них

Заветный  смысл, смысл,  о  чём  мечтаешь,

И  сам  разгадываешь  их,

И  сам  же  с  трепетом  читаешь.

Игра  души...Ну  что  с  того!

Когда  зима  и  дело  к  ночи,

Среди  затерянных  снегов

Она  не  хуже  многих  прочих.

А  вдруг  и  вправду  среди  тьмы

В  огне,  которому  внимаем,

Таится  смысл,  который  мы

Теперь  уже   не  понимаем.

         ЗА   ГРИБАМИ

Острее  чувствуешь  с  годами

И  проще  думаешь  притом.

Мы  за  последними  грибами

Чуть  свет  с  товарищем  идём.

Мы  ждём  паром  у  перевоза.

И  проступают  дерева.

Полупрозрачная  берёза

В  тумане  светится  едва.

И  грани  нет  определённой,

И  не  узнаешь  никогда,

Где  берег  кончился  наклонный,

Где  начинается  вода.

Одно  в  другое  переходит,

Одно  становится  другим:

Вода,  деревья,  трап  у  сходен

И  мы  с  товарищем  моим.

И  мы  уже  не  понимаем,

Зачем  мы  здесь  в  рассветный  час,

Мы  растворяемся  в  тумане,

И  он  пронизывает  нас.

И,  чувствуя,  как  это  важно,

Мы  рядом  держимся  -  вдвоём,

Мы  тоже  как  бы  часть  пейзажа,

Как  бы  кусты  или  паром.

Так  вот  что  тщательно  скрывала

Природа,

И  на  чём  стоит:

Из  одного  материала

Всё  в  этой  жизни  состоит!

       НА  ОСЕННЕМ  КЛАДБИЩЕ

Здесь  иная  бывает  прохлада.

Очень  тихо.  И  так  хорошо,

Словно  ты  в  состоянье  распада,

Сам  того  не  заметив,  вошел.

На  лучи  распадается  солнце,

Распадается  путь  на  шаги,

Распадаются  сосны  на  кольца,

В  водоёмах  -  вода  на  круги.

Ничего  не  почувствуешь  сразу,

Ничего  не  произойдёт.

Он  почти  незаметен  для  глаза,

В  неизвестную  жизнь  переход.

               ХХХ

 Смотрим  в  небо.

В  небо  сине

Чьей  запущены  рукой

Бумеранговые  клинья

Журавлей  над  головой?

          ПОДОБИЯ

За  рыбку   выдаёт  себя  блесна.

Но  рыбкой  быть  блесна  никак  не  может.

На  гнев  похожа  буря.

А  весна

На  молодость  наивную  похожа.

Зачем  природе  надобно  хранить

Все   наши  и  характеры  и  лица?

Чтобы  случайно  нас  не  позабыть?

Чтобы  случайно  ей  не  повториться?

Зачем  же  существует  этот  мост?

К  чему  это   подобье  без  огреха,

Где  маленький  и  страшный  сохнет  мозг

В  скорлупке  крепкой  грецкого  ореха?

     Поэту   Юрию  Зафесову

Почти   звенят,  почти  стеклянны,

По-над  землёю,   на  весу

Полупрозрачные  туманы

Слоями  плавают  в  лесу.

 И  в  этих  розовых  разводах

Проступят  вдруг  на  краткий  миг

То  зверя  тень,  то  странный  город,

То  человечий  строгий  лик.

 И  вздрогнуть  смелого  заставит,

И  натянуть  поглубже  плащ

Туманный  мир.

Но  кто  им  правит?

Бессмертен  он  иль  преходящ?

И  вдруг  пронзит  такою  тайной,

И  ты  почуешь  в  этот  миг,

Что  мир  неясных  очертаний  -

Реальный,  настоящий  мир.

А  мой  костёр  под  властью  неба

И  вся  земная  кутерьма  -

Туман,  обман,  мираж  и  небыль,

Воображение  ума.

Но  кто  он,  этот  необъятный,

Мне  подал  знак  на  склоне  дня,

Быть  может,  сам  не  понимая,

Зачем  придумал  он  меня?

                ХХХ

Лишь  только   вечер  светом  лунным

Осеребрит  унылый  снег,

Выходит  из  лесу  бесшумно,

Не  знаю,  зверь  иль  человек.

 Костёр  горит.

И  -  слава  Богу!

И  я  читаю  у  огня.

А  он  недвижно  и  подолгу

Из  чащи  смотрит  на  меня.

Я  не  смотрю  на  перелесок,

И  мне  смотреть  туда  нельзя  -

Там  холодят  зелёным  блеском

Его  зовущие  глаза.

Я  утра  жду,  как  ждут  побега,

И,  согреваясь  на  ходу,

По  розовеющему  снегу

До  перелеска  я  бреду.

И,  признавая  пораженье,

Хотя  и  не  было  беды,

Со  страхом  я  и  уваженьем

Ладонью  трогаю  следы.

И,  сам  себя  не  понимая

И  отвергая  чудеса,

Без  мыслей,

Просто  созерцая,

Смотрю  подолгу  в  небеса,

            ХХХ

Медленный  церковный  свет,

Поднимающийся  кверху,

Превращается  в  Завет,

Только  Вечный,  а  не  Ветхий.

Бог  -  он  тоже  человек,

Тоже  чьих-то  рук  творенье.

Вот  уже  который  век

Он  подвержен  измененью.

Он  и  сам  ещё  пока 

До  конца  не  разобрался,

Чья  всесильная  рука

Управляется  в  пространстве.

В  запределии  своём

То  темнеет,  словно  нищий,

То  светлеет  он  челом

И  в  себе  он  смысла  ищет.

                ХХХ 

Это  бывает:  проснёшься  внезапно,

Вдруг,

Без  причины,

Без  повода  вроде.

Сердце  зайдётся. И  охнет,  и  ахнет  -

Время  уходит!

Вид  из  окна  полусонной  квартиры,

Словно  бы  вид  на  другую  планету,

Словно  бы  даль  запредельного  мира,

Где  ничего  матерьяльного  нету.

Где  проливается  свет  треугольный

Из  фонарей,  вознесённых  глаголем  -

Ровный,

Бессмысленный,

Сине-зелёный,

Рыбий,

Холодный,

Безжизненный,

Голый.

В синей траве промелькнёт у забора
Вроде бы кошка, да только не кошка.
Надо задёрнуть немедленно штору,
В полночь не надо смотреть из окошка.

Утро свернёт голубым опереньем,
Облако душу ослепит до боли.
Будешь с невольным смотреть подозреньем
На вознесённые в небо глаголи.

        ИНЫЕ     СИЛЫ

 Закатный  лес.

 Тропинки.

 Чащи.

 Вдали  притихшее село.

 Лес,  по-вечернему  молчащий,

 Хранит  и  звуки  и  тепло

 Былого  дня.

То  пискнет  птаха,

 Облюбовав  себе  сосну.

 И  сразу  съёжится  от  страха,

 Защелкнет  клювом  тишину.

А  то  неведомо  откуда

Тепла  нахлынет  полоса.

Огромен  лес.  Ему  так  трудно

Угомониться  по  часам.

Всё  глуше  звуки,  меньше  света,

Тревога  смотрит   из  углов.

И  появляются  приметы

Иных  материй   и  миров.

И  в  этой  сумеречной  гуще

Встают,

Укрытые  на  дно,

Иные  силы,

Нам,  живущим,

Знать  о  которых  не  дано.